«В сумрачную зону, в которой находилась живопись, начал попадать свет».
НАЧАЛО
Я родился в Волгограде, и, собственно, никогда не планировал быть художником. Просто любил рисовать. Семья самая обыкновенная. Жил я в довольно плохом районе Волгограда. Никаких перспектив, связанных с искусством — ни родственников, ни в ближайшем окружении кого-то, ни дальних знакомых, связанных с искусством.
Я поступил в Волгоградский Государственный университет на экономической факультет, кафедра финансов и кредита, получал профессию. Но вышло так, что у меня появилось много времени, я перестал заниматься всякой ерундой и решил: подтяну-ка рисунок. И попал на подготовительные курсы при институте искусств им. П. А. Серебрякова. Стал ходить на курсы раз в неделю, меня там натаскали на то, что связано с рисунком, композицией, живописью, акварелью… И я подумал, может, попробовать? Попробовал — и поступил.
Владимир Потапов | выставка «Обе белые» | 2023
У меня стало два дневных отделения: на экономическом и на живописном. И я перестал ездить в свой первый университет: ездил только в мастерские, работал только там. У нас была преподаватель из Московского Педагогического Университета — Наталья Николаевна Ломаева, она очень сильно на меня повлияла: приехала из Москвы в Волгоград и взяла под крыло наш первый курс. Она преподавала всего год, и это было большое событие в моей жизни. Но через год уже в моем институте искусств моего преподавателя уволили, поставив вместо неё каких-то непонятных жен преподавателей и жен художников. Понятно, что у меня начался бунт и отторжение. А тут второй курс, новогодняя дискотека — и на этой новогодней вечеринке я подрался. Меня сразу привели к ректору института, он мне сказал, в общем, что я один виноват — я разозлился и тоже сказал пару ласковых. После этого меня отчислили, и на этом моё академическое образование закончилось.
Владимир Потапов | выставка «Обе белые» | 2023
Я очень долго пытался что-то делать сам, а потом на одной большой групповой выставке обнаружил живописные работы Бориса Махова, художника из города. Он на меня произвел очень сильное впечатление: некоторые пейзажи писал не хуже Шишкина, довольно недурно писал портреты. Я подумал: надо ехать к нему. Приехал и говорю: позвольте мне сидеть где-нибудь тихо у вас за спиной, чтобы я видел, как вы работаете. И с середины 2001 года по 2008 год я ездил к нему. Много каких-то живописных секретов, на тот момент важных, я смог у него узнать.
Владимир Потапов | выставка «Обе белые» | 2023
ИПСИ
А после этого я приехал в Москву. Первым делом разослал письма со своим портфолио в абсолютно все галереи, которые смог найти в интернете — в Москве и в Питере; слава Богу, мне никто не ответил. Прошло где-то два года, и мне посоветовали обратиться в ИПСИ. Там меня собеседовали Бакштейн и Шурипа. Потом мне приходит письмо на почту — спасибо, что пришли к нам, но в этом году мы вас не берем. Но мне разрешили быть вольнослушателем — и я с фанатичным рвением стал посещать занятия и лекции, а потом мне разрешили и мастер-классы посещать. Потом позволили принять участие в дипломной выставке… и апофеозом всего стало то, что внутри ИПСИ был объявлен конкурс на участие в Ширяевском биеннале под Самарой — я его выиграл!
Владимир Потапов | выставка «Обе белые» | работы с выставки «Манифестация» | 2023
ИПСИ, в отличие от всех других мест — место с большой историей, системообразующее место. И что всё, что я до него делал, что считал искусством — представления 150-летней давности. Как только я это осознал, начал учиться. На следующий год после ИПСИ я поступил в Свободные мастерские. Понял, что почем, как формируется текущий локальный контекст; узнал много авторов, полностью погрузился в дискурс современного искусства и жалел, что не сделал этого раньше. Так начался активный процесс переосмысления моих живописных инициатив, собственных представлений о живописи.
Владимир Потапов | выставка «Обе белые» | 2023
ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ СОБСТВЕННЫХ ЖИВОПИСНЫХ ИНИЦИАТИВ
Этот процесс позволил мне уже в 2010 году сделать большой кураторский проект, связанный с рассматриванием текущих живописных практик на примере работ молодых авторов. Прошла огромная выставка в Цехе Красного; была комиссия, я пригласил авторитетных художников в качестве экспертов: Ирину Кулик, Александра Панова, группу ТОТАРТ, Дарью Пыркину, Валерия Кошлякова. Мы сделали огромную выставку. И это оказалось очень интересной историей, потому что на тот момент, в 2010 году, живописью никто не занимался — казалось, что это такой маргинальный медиум, довольно коммерческий, который не может адекватно отвечать запросам времени, не может отражать время.
Владимир Потапов | экспозиция «В траве сидел кузнечик» | 2016
Именно тогда, как я сейчас понимаю, сформировался определенный запрос на то, чтобы в контексте российской современной живописи стала появляться живопись в более существенной доле и с более приемлемым отношением к ней, чем это было ранее. Мне были непонятны такие слова: «Зачем ты занимаешься живописью, если она уже давно мертва?». А ведь это я много раз слышал в процессе обучения в ИПСИ. «Твоя карьера еще не началась, а ты сам себя уже губишь, займись чем-нибудь другим — возьми фотографию, видеоарт» и так далее. Когда я задавал вопрос — а почему живопись мертва, с чего вы взяли, что она мертва? — мне никто внятно не мог ответить. После этого я организовал цикл интервью «Не возьмись», где задавал пять одинаковых вопросов разным представителям нашей культурной сцены — художникам, кураторам, критикам — чтобы прояснить текущую ситуацию и выяснить, почему живопись, собственно, в таком состоянии.
Владимир Потапов | экспозиция «В траве сидел кузнечик» | 2016
И это оказалось очень мощным бустом и для меня как художника (потом — куратора), и для нового зарождающегося дискурса современной живописи. Что это такое? Зачем она нужна? Пять одинаковых вопросов: как можно назвать одним словом состояние современной живописи и почему? Второй — какое место занимает живопись в ряду других медиа, составляющих контекст современного искусства? Третий — хрестоматийное высказывание Маршалла Маклюэна «Medium is the message» — что это может означать применительно к живописи? Четвертый — как можно охарактеризовать художников, которые сегодня выбирают живопись? И пятое — каким может быть обновление в живописи? Благодаря ответам многих важных деятелей искусства эта почва была как будто бы взрыхлена. Как будто в эту сумрачную зону, в которой находилась живопись, начал попадать свет и проявлять жизненные основания и фундаменты этого медиума.
Владимир Потапов | экспозиция «В траве сидел кузнечик» | 2016
Это оказалось действительно интересным путешествием в понимание того, что такое живопись в современном искусстве, что такое живопись вообще с точки зрения такого социально-культурного феномена. Потому что живописью всегда занимались — и всегда будут заниматься. Другое дело, попадает она или не попадает в контекст того, что называется современным искусством. Можно взять и начать работать под Рембрандта или под Репина — сегодня, в 2024 году. И делать это блестяще. Но это будет, как минимум, глубоко вторично, а как максимум — какой-то фейк. Дело в том, что произошло очень много событий, совпадений, случайностей, в результате которых из этих условных авторов получились те, кого мы знаем и кем мы восхищаемся. А если сегодня делать то же самое — это совершенно несерьезно. Величина автора будет отрицательна.
Владимир Потапов | экспозиция «В траве сидел кузнечик» | 2016
СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО И СОВРЕМЕННАЯ ЖИВОПИСЬ
Очень важно другое. Академическая живопись сформировала определённый корпус знаний и опыта, на котором сейчас много что базируется, начиная с религии, с изобретения перспективы, золотого сечения, композиции, световоздушных перспектив, теории тепло-холодности — это все то, что академическое искусство смогло раскрыть, выработать то, что объясняет физические законы, оптические законы, законы нашего бинокулярного зрения. И если серьезно сегодня чем-то пытаться заниматься в области живописи и рисунка, без этих знаний ты просто никуда. В этом и есть ценность академического искусства. Где есть определенное понимание пространства, объема и всего того, что я ранее говорил. И если автор, вооружившись этим, остается в дискурсе классического и традиционного искусства, он не отвечает главному запросу современного искусства.
Владимир Потапов | выставка «Ничего другого» | FUTURO Gallery | 2022
Главный запрос современного искусства — отображать собственное время. Делать это невероятно точно, находить образы, болевые точки, нервы — и делать это максимально выразительно, ярко, чувствительно, зубодробительно в контексте того или иного медиа, в данном случае — живописи… И эти авторы скорее всего, не будут заниматься, не станут отвечать на запросы нового искусства. Они будут находиться глубоко в контексте искусства классического. Таких художников очень много. Они себя чувствуют достаточно комфортно. В моем представлении они, скорее, больше ремесленники, чем художники, которые действительно отображают свое время, находят какие-то там великие образы, описывающие сразу десятилетия или целое поколение, или какие-то эпохи даже.
Владимир Потапов | выставка «Ничего другого» | FUTURO Gallery | 2022
Другое дело, что современная живопись может апеллировать к какому-то другому качеству картины — к сюжету, например, к каким-то другим вещам, связанным с повествованием, а не с тем, как это сделано. Живопись — это прежде всего про то, как это сделано: своими базовыми, медиальными основами, качествами, параметрами живопись должна воздействовать на зрителя, а не просто сюжетом, как это было у наших передвижников. Живопись воздействует прежде всего благодаря своим номинальным качествам: цвету, композиции, пространству, объёмами. Если это абстракция — другими качествами. Это то, что живопись делает живописью, то, что воздействует на нас через глаз, минуя разум. Очень часто, когда хорошо написано, мы понимаем сюжет — и через него получаем определенное впечатление. Такая живопись, к сожалению, очень слабая.
Владимир Потапов | выставка «Ничего другого» | FUTURO Gallery | 2022
Дело в том, что в нашей культуре сложилась серьезная литературоцентричная традиция: наши живописцы рассказывали какие-то истории — бытовые, батальные, пейзажные… Скажем, Архип Куинджи, один из передвижников, занимался чистой живописью — не рассказывал, а обращался к возможностям самой живописи: цвету, свету, пространству; намеренно уплощал, сгущал цвет, делал несуществующие контрасты света и тени. И это воздействовало на зрителя так, как не могли воздействовать, «Бурлаки на Волге» или все эти леса Шишкина. Но это наша большая традиция, мы от неё до сих пор не уходим.
Владимир Потапов | выставка «Ничего другого» | FUTURO Gallery | 2022
Современная живопись — это всегда поиск новых выразительных способностей, качеств, редкостей, которые позволят художнику пересмотреть предыдущие представления о живописи, сформировать собственную систему живописи. Это, конечно, сложно, учитывая, что на территории живописи было сделано огромное количество открытий — но живопись, как мне кажется, наиболее такой пластичный медиум, он может вбирать, апроприировать в себя другие жанры, другие языки, другие медиумы. За последние 30 лет в живописи появилось очень много того, что нам дает современный цифровой мир — начиная от пикселизации и далее. Вот частный пример того, как живопись может обогащать свои визуальные возможности. И, кстати, нынешнее состояние живописи в очередной раз подтверждает, что плохая живопись — это прежде всего вторичные практики, китч и в целом отсутствие понимания истории искусства и того, как с ней соотносится собственная живопись.
Владимир Потапов | выставка «Ничего другого» | FUTURO Gallery | 2022
Если говорить в целом о современной живописи, то сегодня она обладает немалым количеством авторов. Мы живем в прозрачном мире, и за ними легко наблюдать через интернет, видеть, как живопись развивается на разных континентах — и понимать, как это соотносится с прошлым, как это соотносится с тем, что уже было сделано. Есть ли интересные надстройки? Переосмысляют ли они предыдущее наследие? Как они ставят вопросы? Может быть, действительно у кого-то получается разработать действительно интересные, самобытные, живописные системы, отвечающие запросу времени, может быть, где-то живопись уже начинает проявляться в новом, неожиданном, гибридном формате. Потому что современная живопись, как и современная искусство, пытается расширить собственное представление, собственные границы.
Владимир Потапов | выставка «Ничего другого» | FUTURO Gallery | 2022
Что касается меня, то важно понимать, что мой выбор живописи как медиума состоялся ещё до приезда Москву, до полного погружения в контекст современного искусства. Мои представления о живописи менялись весьма существенно, если в свою волгоградскую бытность я считал, что уровень условных передвижников был заветной мечтой, то уже после пары лет жизни в Москве, я менял свои представления примерно раз в месяц. Все это было напрямую связано с погружением в историю искусств, теорию и знакомство с работами современных живописцев. Да, мне пришлось мой выбор серьезно пересмотреть и адаптировать, при этом не отказаться в пользу других медиумов. Но тут важно понимать, что есть художник, а есть живописец; художник может выбирать любой медиум в зависимости от задачи и темы, а живописец работает только с живописью. Здесь есть свои недостатки и одновременно достоинства. Живописец — заложник одного медиума, некоторые его идеи, возможно, могли быть реализованы шире и выразительнее в других.
Владимир Потапов, Ваня Потапов, Богдан Потапов | Forest | FUTURO Gallery | 2022
ХУДОЖНИК, КУРАТОР, ТЕОРЕТИК
Мои состояния как художника, куратора и теоретика уживаются во мне вполне органично, не противостоят друг другу. Просто мой интерес может перетекать на какие-то другие сферы, и это просто интересно. Если меня начинает что-то интересовать еще так же сильно, то я себя не ограничиваю и иду туда. А что, если я возьму советскую старую эмалированную посуду, которую куплю на «Авито», и просто выверну её наизнанку? Это же мощный ход! И я это сделал! Сейчас у меня их почти 80 штук. Я понимаю, что это мое, мне это интересно — почему я должен себя бить по рукам?
То же касается кураторства. Оно всегда позволяет смотреть на процесс — и собственный, и в целом — с большей высоты: начинаешь его осмысливать совсем с другой точки зрения, предъявляешь другую методологию, другие оценки. Как живописец делаешь одно, а вот с кураторством критерии качества, анализ, методология совсем другие. С теоретизированием — тем более.
Но это все выходит из одного. Мне нравится живопись, мне нравится ее осмыслять, мне нравится ее описывать уже как куратору. То есть это совершенно естественный процесс, если есть жгучая любознательность и нет каких-то самоограничений.
Владимир Потапов | Sign | FUTURO Gallery | 2022
Я одинаково подхожу к созданию работы или серии. Я выступаю станком или конвейером, когда я произвожу идеи, потом их реализую — и просто смотрю за реакцией. Реализую в личное пространство, начиная от соцсетей и заканчивая персональными или групповыми выставками. Поэтому мне сложно говорить про любимые серии. Есть какие-то более популярные и менее популярные серии. Наверное, я сказал бы про серию «Внутри», которую делаю уже лет восемь. Ппро серию «Свет», про пространственную живопись. Сейчас на объекты перешел. В какой-то момент я понял, что не всегда можно что-то сказать живописью — это, конечно, мой любимый медиум, но можно что-то сказать не менее яркое в других медиумах. И в этот момент я понял, что готов к этому.
Владимир Потапов | Sign | FUTURO Gallery | 2022
Мне нравится, когда художник сохраняет свою самобытность. Он может делать какие-то нелепые вещи, даже какие-то ошибки, проходит весь этот круг ада, но в итоге все равно обречен перейти на хороший качественный уровень, если сохранит самобытность. Если же я вижу, что молодые художники пытаются включить в свои произведения искусства элементы текущей повестки, модных тенденций, узнаваемые элементы каких-то популярных авторов, мне очень неприятно это видеть. Потому что художник, получается, разбавляет чем-то собственную самобытность и усредняется. Это в принципе некая психология человека, когда он подстраивается под коллектив — так легче и проще выжить. Одному воевать, быть воином в поле дано не всем, для этого нужны серьезные яйца. Но авторы, которые не боятся, всегда идут своей дорогой, несмотря на то, что в какие-то периоды находятся в группах, с кем-то тусуются, получают влияние — они все равно сохраняют свой уникальный запас, уникальное мнение.
РАБОТА В КОЛЛЕКТИВЕ
Работа в коллективе — особенное умение и не важно, связано это с искусством и или нет. Я бы сказал, что как раз в искусстве, где господствует индивидуализм и эгоизм, приправленные чистолюбием и тщеславием, такая задача невыполнима. Художник в принципе самый одинокий человек; он сражается с небытием, чтобы из него вытащить то, что потом осветит этот мир — и с ним всегда непонимание, насмешки и презрение окружающего мира, по крайне мере, он так часто это воспринимает. Вот пример: в 2010-м году мы сделали выставку в заброшенном депо; работы были сделаны на коленке, но оттого были очень органичны месту. Судьба участников сложилась по разному: кто-то ушел из искусства, кто-то продолжает. В этом примере много важного касательно самой профессии. В ней много временщиков, много случайных, но на большой дистанции их вымывает и остаются самые преданные, увы, не всегда самые талантливые, к сожалению. Но так было всегда.
Владимир Потапов | «Капитал» | 2014
материал подготовила Лиза Мовчан
